Присоединив владения Трувора и Синеуса, Рюрик стремится установить свой порядок на захваченных территориях. Известно, например, подавление восстания славян под предводительством Вадима Храброго, павшего, по одной из легенд, от руки самого Рюрика. Но не только недовольство коренного населения могло быть заботой князя. Не меньше его беспокоили те, кто служил Трувору и Синеусу, те, чьи богатства, социальное положение, зависели от бывших варяжских властителей. Не говоря уже о том, что и у Трувора, и у Синеуса, могли быть наследники, имевшие те же права, что и князь Игорь – сын Рюрика. У современных историков есть только свидетельства поздних летописцев, утверждавших, что все трое были братьями, т.е. рюриковичами.  В этом и заключалась основная идея официальной доктрины, из которой следовало единственное право на власть тех, кто из рода рюриковичей. Если бы и Синеус и Трувор были признаны не братьями Рюрика, а равными военачальниками, то их потомки имели бы все основания претендовать сперва на княжеский, а в дальнейшей истории, на царский престол. К слову, у Рюрика (точнее Рёрика Датского), действительно были братья – Гемминг и Гаральд, но первый умер в 837, а второй – в 841, т.е. еще до похода на Русь. Так или иначе, если представить себе Русь в эпоху правления Рюрика, то это никак не дружеский союз всех варяжских кланов, мирно управляющих смирившимися коренными народами. Спокойствия Рюрику не мог добавить и уход из его дружины двух предводителей – Аскольда и Дира. По одной из версий, Рюрик обделил князей при дележе земель, т.е. не признал за ними равного его, рюриковичу роду, права. Недовольные князья вышли из Новгорода вместе со своей дружиной искать счастья в Константинополе, но по дороге, на берегу Днепра, увидели Киев и решили в нем закрепиться. Так, во всяком случае, звучит основная версия, опускающая тот факт, что Киевом в то время владели хазары. Арабские источники того времени, называя государства, сформировавшиеся на восточно-славянских территориях, говорят об Арсании – в дальнейшем тьмутараканское царство, Славии – новгородская земля, объединившая ильменских славян и некоторые неславянские народы, и, собственно, Куявии, которую отождествляют с Киевской Русью. Название «Куявия» есть не простое искажение имени Кия. По одной из версий, один из Хазарских правителей Киева назвался Куем, как бы отождествляя себя с основателем города. (Это одна из причин, почему ряд ученых настаивали на хазарском происхождении Кия, жившем раньше хазарского владычества как минимум на столетие).

Таким образом, перед Аскольдом и его дружиной стояла не простая задача «войти в Киев и закрепиться». Едва ли варяжским воинам удалось захватить укрепленный город, которым правили не «мирные поляне» (Карамзин), но грозные хазары, видевшие в Киеве не просто опорный пункт, один из многих, но, прежде всего духовный центр своей религии – иудаизма. Скорее можно предположить, что хазарам выгоден был союз с опальными варягами, ушедшими от Рюрика, слава о завоеваниях которого не могла не беспокоить хазарский каганат. Таким образом, в Киеве складывается если не двоевластие (с одной стороны хазары, с другой – варяги), то, по крайней мере, новая сила, с которой со временем придется считаться и хазарам, и самому Рюрику. В Киев устремляются все недовольные Рюриком из разных родов и дружин, делая город очагом смуты. Складывается ситуация раскола варяжского клана. Так что приглашение варягов, если таковое действительно имело место, с целью навести порядок и прекратить междоусобицу, к моменту образования северной в Новгороде и южной Руси в Киеве, желанных плодов не принесло. Напротив, между землями северной Руси и южной, ужесточается противостояние. Примером может служить нападение и захват Аскольдом и Диром Полоцка в 865 г. (Никоновская летопись). Здесь же будет уместно вспомнить Новгородскую четвертую летопись, говорящую о Рюрике, что он «Начаша воевати всюду». После его смерти (879 г.) перед князем Олегом встает первоочередная задача объединить северную и южную Русь. Присоединив к своему войску новгородцев, кривичей, веси, чуди, мери, он в 882 г. отправляется походом к днепровским землям. С легкостью взяв Смоленск и Любич, Олег не решается на открытое противостояние с Киевом. Объяснить это слабостью Олегова войска едва ли возможно. Да и как бы ни была велика дружина Аскольда, право на власть должен был обрести сильнейший, иначе подобное завоевание становилось сомнительным, а победа временной. Тем не менее, Олег отказывается от честной битвы и разрабатывает весьма хитроумный план, по которому ему удается заманить в ловушку и умертвить киевских князей. Летопись говорит: Аскольду и Диру было доложено, что варяжские купцы, идущие от Олега и княжеча Игоря, хотят видеть их как друзей и соотечественников. Не взяв с собой ни дружину, ни оружия, Аскольд и Дир устремились на берег, где и были предательски убиты. «Простота – пишет Карамзин, - свойственная нравам IX века дозволяет верить, что мнимые купцы могли призвать к себе таким образом владетелей киевских».

Многие исследователи пытались объяснить эту безоглядную доверчивость и беспечность Аскольда и Дира, и каждый раз заходили в тупик. «Простота нравов» аргумент весомый, но едва ли просты были нравом киевские князья, живущие в состоянии войны, а значит готовые к нападению и к защите. Еще Д.С.Лихачев писал, что засада в IX веке была привычным и типичным приемом ведения военных действий. Так что не ясно, откуда у Олега была уверенность в том, что Аскольд и Дир отзовутся на приглашение и выйдут за городские укрепления.

Чаще всего поведение киевских князей объясняют ни чем иным, как традицией сбора дани с проезжих купцов по пути «из варяг в греки». А то обстоятельство, что князья Киева вышли сами к купцам, свидетельствует, по мысли историков, о немногочисленности их дружины, т.е. князья, дабы не утруждать свое войско, сами решили потрудиться. Зачем же тогда, спросим мы, князь Олег со своими воинами устроил засаду, зачем было прятаться, рядиться в купцов, брать с собой не кого нибудь, а малолетнего князя Игоря, - наследника Рюрика, зачем вообще нужен был весь этот маскарад с обманами да переодеваниями, если дружина киевская малочисленна, а сам Аскольд по первому зову купцов выбегает за крепостные стены дань собирать. И непременно один, или с Диром. Без дружины. Без оружия… Очевидно, что наживка была посерьезнее, нежели заморские товары да угощения. Есть только одна версия, объясняющая поведение Аскольда и Дира. Исходя из нее, киевские князья отправились не на встречу с купцами, а на переговоры, судя по всему, достаточно секретные, если и одна сторона выдавала себя за купцов, и сами князья пришли лишь с небольшим числом доверенных лиц. Т.е. князь Олег передавая приглашение от якобы «купцов-земляков», идущих от Олега, (что может быть прочитано, как покинувших Олега, не признающих его власти над ними) дает понять: прибыли друзья Аскольда и Дира, враги князя Олега и рода Рюриковичей. Но для полного доверия этого, конечно же, недостаточно. Олегу было необходимо сделать так, чтобы Аскольд и Дир пришли сами или с малой охраной, иначе его затея не имела смысла. Попробуем понять, чего собственно хотел Олег. Взять Киев? Тогда почему он не вышел открыто под стены города, имея сильную, закаленную в многочисленных сражениях армию. Это особенно не понятно, если вспомнить о прошлых и будущих победах князя Олега, отличавшегося прямотой и решительностью, никогда более не избиравшего обманной тактики. Засада, но не ловушка, хитрость, но не предательство. Даже Карамзин, почитающий Олега великим правителем, пишет: «Самое общее варварство сих времен не извиняет убийства жестокого и коварного». И другой важный вопрос, зачем Олег взял с собой семилетнего Игоря, какая причина могла заставить рисковать жизнью того, кто олицетворял последнего и единственного в роду Рюриков. Известно, что в дальнейшем Олег почти ни разу не возьмет с собой в поход князя Игоря, даже тогда, когда он и по возрасту, и по статусу князя, должен был участвовать в военных действиях. Достаточно указать на победительный поход к  Царьграду под водительством князя Олега, когда Игорь остался, а точнее был оставлен в Киеве. Вспомним, что скажет Олег, попавшим в ловушку Аскольду и Диру : «Вы не князья и не знаменитого роду, но я князь». Далее, показав на Игоря «Вот сын Рюриков!». Ряд исследователей полагают, что именно в этой фразе ключ к пониманию случившегося. Киевских князей фактически называют самозванцами, потому что они «не знаменитого рода», т.е. не Рюриковичи. Любой другой род априори лишается княжеского величия, хотя бы и рода Синеуса или Трувора. Утверждать, что Аскольд и Дир имеют какое то отношение к последним, видится нам если не беспочвенным, то бездоказательным, но безусловным может считаться тот факт, что Киев, став очагом смуты и сопротивления разрастающейся власти сперва Рюрика, а следом за ним Олега, находился в постоянном взаимодействии со всеми недовольными, а значит и с представителями родов Синеуса и Трувора.  Да и сами киевские князья не были варягами простого звания. Мало того, что они самовольно покинули Рюрика, они увели с собой свои дружины. Будь они «не князья и не знатного рода» стали ли бы с ними дружить хазары, пустили бы их в Киев, делали бы ставку на них в борьбе с князем Олегом? Но допустим, Аскольд и Дир, будучи знатного происхождения, тем не менее, не принадлежали ни к Рюрикам ни к Синеусам ни к Труворам. Могли ли они долго удерживать за собой княжеское право, если даже князь Олег вынужден опираться не столько на силу оружия, сколь на единственного наследника Рюрика – князя Игоря. Что, или точнее, кого могли предъявить киевские князья, в чем было их право перед князем Игорем. Как тут не согласиться с теми исследователями, которые допускают факт секретных переговоров Аскольда и Дира с родами Трувора и Синеуса, касающихся заключения династического союза между киевскими князьями и наследницей одного из родов, равного по значимости роду Рюрика. Такой союз обеспечивал киевским князьям законную поддержку всех нерюриковичей и открывал реальные перспективы в борьбе с князем Олегом за власть не только над южной, но и над северной Русью. Знаменательно, что убив Аскольда и Дира, Олег провозглашает Киев «матерью городов русских», а не ставку Рюрика – Новгород. Олегу было необходимо захватить Киев, не по праву сильнейшего, но на то право имеющего. Вот почему рядом с Олегом был князь Игорь. Убить заговорщиков, войти в Киев, предъявить последнего Рюриковича аскольдовой дружине, потерявшей со смертью Аскольда и Дира, не просто военачальника, но и все надежды на передел уже разделенных земель – вот цели, которые преследовал Олег. Приглашение, переданное от мнимых купцов для Аскольда и Дира, означало одно: земляки-варяги сделали предложение Олегу, которое он не принял, и теперь готовы встретиться с киевскими князьями. Династический союз князя Игоря на этом этапе Олегу был не выгоден. Будучи фактически опекуном, не имея прямого отношения к роду Рюрика, князь Олег попадал в зависимое положение от более родовитых кланов Синеуса-Трувора. Ему бы пришлось или делить власть, или вообще устраниться от управления. Такой союз будет возможным, когда князь Олег осуществит ряд завоеваний, как внешних, так и внутренних, когда авторитет князя станет бесспорным, а власть – безоговорочной. Поэтому отказ Олега (скорее всего вымышленный, как и вся интрига сватовства) не мог удивить Аскольда и Дира. Напротив, они понимали всю его невыгодность для Олега, а значит безусловную выгоду для самих себя. Наживку наживили, князья сами вошли в ловушку, которая тут же за ними захлопнулась. «Вы не князья, и не знаменитого роду…» - последнее, что слышали Аскольд и Дир, прежде чем пали мертвыми к ногам Олега.

…Но вернемся к 903 г. К этому времени князю Олегу удается присоединить к Руси не только новгородских славян, северян, древлян, уличев, тиверцев, но и склонить на свою сторону радимичей и кривичей. Последние, как мы знаем, не участвовали в призыве варягов на Русь и долгое время Смоленск и Полоцк, населенные кривичами, удерживали независимость. Это было не просто, если вспомнить, что фактической столицей кривичей был Изборск – город ставший верховной ставкой одного из варяжских властителей – Трувора. Уже давно не стало ни Трувора, ни Синеуса, ни Рюрика. Уже князь Олег завоевал все от Смоленска до реки Сулы, Днестра и гор Карпатских, увеличив со времен Рюрика более чем вдвое размеры своей державы. Уже перед ним стояла задача не столько расширения владений, сколько удержание уже завоеванного. Связать род Рюрика с одним из последних влиятельных родов – значит раз и навсегда покончить с самой возможностью смуты и междоусобицы. В Иоакимовской летописи читаем: «Егда Ингорь возмужа, ожени его Олег, поят за него жену от Изборска». Из всех завоеванных территорий, Олег выбирает наиболее строптивую, где живут помнящие свою недавнюю независимость кривичи, и потомки одного из равных Рюрику родов – труворцы. Этот выбор, в который раз продемонстрировал блестящие способности Олега политика и правителя. Результатом этого союза стал мир в беспокойной доселе области, а главное – имя Трувора кануло в лету. Отныне и Ольга, и дети ее – Рюриковичи. Пройдет немного времени, и всякая летопись назовет Синеуса, Трувора и Рюрика братьями, т.е. одного рода, не забывая уточнить, что старшим в роду был Рюрик.

Ну а как же быть с легендой об Ольге-перевозчице? Каковы ее источники, кроме литературных? Иными словами, есть ли крупица правды в этой замечательной сказке? Оказывается есть, и не только крупица, но касается эта правда совсем не перевоза на реке Великой, и уж никак не связана со сватовством князя Игоря. Чтобы понять, почему Ольге дали такое прозвище, обратимся к фольклору, но не к славянскому, а к скандинавскому.

…Однажды Тор (в скандинавской мифологии бог грома, бури и плодородия) ходил по берегу и звал перевозчика. У Тора в тот день не было ни повозки, ни чудесных козлов с помощью которых он разъезжал по небу, и выглядел он как простой крестьянин. Отчаявшись найти перевоз, он решил идти в обход, как вдруг увидел лодку, а в ней старика-перевозчика по имени Харбард.

-Эй, Харбард! Вези меня на другой берег, - крикнул Тор.

-А ты сможешь со мной расплатиться?

У Тора с собой не было ни денег, ни оружия, ни ценных вещей. Тяжело вздохнув, он сказал перевозчику:

-Я – бог Тор! Перевезешь меня, и я щедро тебя награжу.

-Да ты просто конокрад! – расхохотался старик,- Катись отсюда, пока цел.

С этими словами перевозчик отчалил, оставив на берегу негодующего Тора. Долго смеялся Харбард, щуря свой единственный глаз… ведь Харбадом-перевозчиком в который раз прикинулся ни кто иной, как Один.

Один – верховный бог в скандинавской мифологии, выступающий под разными именами и прозвищами: Альфёдр («всеотец»), Гримнир («скрывающийся под маской»), Харбард («седая борода») и др. Единоземцы Рюриковы, принимая власть от народа, обыкновенно клялись именем Одина. Культ Одина, равно как и скандинавские обычаи и обряды, чтились варягами не только во времена правления Рюрика, но и многие десятилетия после. Даже с приходом христианства, сохраняются очаги языческих славянской и скандинавской культур, растворившихся со временем друг в друге. Правы те ученые, кто обратил внимание на то как были убиты древлянские посольства: свою месть за смерть мужа Ольга построила по образу языческого погребального ритуала – захоронение в ладье, сожжение в домовине, насыпание кургана и в конце концов – погребальный пир.

Назвать человека перевозчиком (к слову сказать, «перевозчик» у разных народов фигура почитаемая особо как тот, кто ведает не просто перевозом с одного берега на другой, но подобно греческому Харону, переправляет из царства живых в царство мертвых) все равно, что указать на его избранность, отмеченность Богом. Перевозчик - тот, в кого вселяется Один, верховный Бог, олицетворявший для скандинавов мудрость, силу и справедливость. Так что не перевозом ведала княгиня, но жизнью и смертью! Великая Ольга-перевозчица, Ольга богоизбранная, та, которую предание (по словам Карамзина) нарекло Хитрою, церковь - Святою, а история – Мудрою.

Алексей Остров (А.З.)